3 Саске проснулся оттого, что ему прямо в глаза светило настырное утреннее солнце через незакрытое шторой окно. И еще оттого, что ему было жарко и что-то впивалось в плечо из-под подушки. «Черт, - мысли текли так вяло и лениво, словно и не текли вовсе. – Весь мир против меня: солнце светит прямо в глаз, хрень какая-то острая под подушкой… Все равно не встану!» Он попробовал изменить положение головы, чтобы спрятаться от света, и преуспел в этом. Зато его лицо сразу уперлось во что-то твердое и теплое, чего на его кровати раньше определенно не было. Саске удивленно распахнул глаза и в замешательстве увидел черную футболку Итачи (прячась от солнца, он уткнулся лицом ему в грудь). Мальчик слегка отодвинулся, чтобы осмыслить ситуацию, попутно припоминая насыщенный событиями вчерашний день. Итачи спал. Солнечные лучи, падающие ему на затылок, только нагрели черные волосы, собранные в растрепавшийся за ночь хвост. Одной рукой брат крепко обнимал Саске, а вторую засунул под подушку, где, собственно, Саске ее и нашел. Плечом. Локоть Итачи был таким острым, что спокойно лежать на нем было невозможно. Мальчик довольно долго изгалялся, чтобы хоть немного отодвинуть его и при этом не разбудить брата. А еще он обнаружил, что до сих пор укутан в покрывало, поэтому ему так жарко. «Хм… - Саске разобрался с разбудившими его объектами, и мысли потекли дальше. – Значит брат так и не ушел вчера. Наверное, я заснул у него на руках, раз этого не помню …» Зато он помнил другое. Например то, с какой нежностью обнимал его Итачи вчера. Как одним своим присутствием он разогнал все, что не давало Саске покоя. Все существо мальчика наполнилось благодарностью и чем-то еще, что он не мог однозначно назвать. Но это «что-то» определенно было большим, теплым и всеобъемлющим. Саске, наконец, получил то, чего ему так не хватало всю его сознательную жизнь: внимание. Нет, не мамино, которого у него было даже в избытке, а брата. Итачи и отец – люди, которыми Саске восхищался, перед которыми трепетал, - абсолютно не обращали на него никакого внимания. Отец больше любил старшего сына. Конечно, он ведь гений, гордость клана и семьи. Это было видно невооруженным глазом. Саске казался серой посредственностью по сравнению с ним. У отца и брата были общие «взрослые» дела для блага клана и Конохи, а маленький Саске был под опекой матери, которая при всем желании не могла компенсировать своим вниманием пофигизм мужской части семьи. Сейчас у Итачи были сложные отношения с отцом, но это никак не сблизило Саске ни с одним из них. Для брата его словно не существовало вовсе, даже если он и обращал на него внимание, то все его существо выражало «ну что тебе еще от меня надо, маленький надоедливый недоумок?» А отец даже если и хотел что-то изменить в своих отношениях с младшим сыном, то было уже поздно. Надежды, возлагаемые им на Итачи, пошли прахом, а между собой и Саске он выстроил такую стену, через которую теперь сам не мог пробиться. А теперь… Мальчик не знал, что заставило брата до него снизойти, но он был счастлив. Саске так долго представлял себе, как они с братом будут проводить вместе время, болтать по вечерам на веранде, как Итачи будет помогать ему тренироваться… До сих пор это были лишь глупые беспочвенный мечты, за которые Саске ужасно злился на себя. Он-то знает, что брат терпеть не может его присутствия! Но мечты упорно не хотели умирать. Неужели теперь они начинают сбываться?! Пусть не так, как сейчас, но он хотел, чтобы старший был рядом. Ужас того, что Итачи не совсем традиционной, а точнее, совсем нетрадиционной ориентации, заметно притупился. Саске уже мог более или менее спокойно думать об этом. «Ну и пусть он обратил на меня внимание по каким-то своим извращенным соображениям, - решил мальчик, - но ведь обратил! Я ведь этого хотел! И мне плевать на причины такого развития событий! – Саске облегченно выдохнул оттого, что хоть в чем-то, наконец, определился, и закрыл глаза. – Будь, что будет…» Он еще сильнее прижался к Итачи. И робко обнял его освобожденной от покрывала рукой. Засыпал Саске с ощущением, что все встало на свои места. И он улыбался во сне. Следующие пару часов залитую светом комнату наполняло безмятежное сопение и невнятное бормотание (Саске часто разговаривал во сне). Солнечные лучи упрямо скользили по постели и телам братьев, но не в силах были их разбудить. Идиллия утра дополнялась звонкими птичьими голосами, доносившимися из сада, и легкими постукиваниями в окно ревнивого ветра, который не понимал, чем неуклюжие объятия маленького мальчишки лучше его возвышенно-нежных прикосновений. Его никто не будил. Просто сработал какой-то механизм, и он проснулся. Итачи не спешил открывать глаза: при необходимости он мог обойтись и без зрения. Сейчас ему хватало слуха и осязания, чтобы оценить обстановку. Старший чувствовал тепло прижимающегося к нему маленького тела, руку брата, неловко обнимающую его. Саске спал, уткнувшись лицом ему в грудь, от его дыхания Итачи слегка вспотел. «Интересно, - подумал он, осторожно высвобождаясь из объятий брата и переворачиваясь на спину, - Саске уже просыпался или еще нет? Имеет мне смысл сейчас вставать и идти к себе, или уже все равно и можно поваляться тут подольше?» После недолгих сомнений Итачи закинул руки за голову и устроился поудобнее. Волосы под его руками были горячими: пусть солнце не смогло его добудиться, так хоть голову напекло. Мелочь, а приятно. «Черт, сколько же сейчас времени?» Итачи со вздохом дал себе понежиться еще пятнадцать минут, а потом нужно было вставать, иначе замечательный день будет испорчен головной болью. Тем более, что сегодня… Старший открыл глаза и, слегка повернув голову, посмотрел на брата. Саске свернулся в клубок, поджав под себя ноги, и сопел ему в бок. «Да, сегодня, - Итачи отвернулся и уставился в потолок. – Он всегда приставал ко мне с просьбой показать ему какую-нибудь технику. Вот и покажу ему сегодня… - Старший улыбнулся и отдался сладкому предвкушению. От нахлынувших образов в нем снова проснулось желание. «Саске…» - Ммммм… Доброе утро, Ниисан, - старший чуть заметно вздрогнул от неожиданности. Полусонное лопотание брата застало его врасплох. Повернувшись, он посмотрел на Саске, в глазах которого до сих пор плавали остатки сновидений. «Он не удивился, - отметил про себя Итачи, - значит, уже просыпался раньше». - Как ты себя чувствуешь? – вместо приветствия спросил он и вернулся к созерцанию потолка. Старший пытался усмирить растущее возбуждение. «Не сейчас! Потерпи же немного, черт возьми!» - Все… все нормально… - Саске жутко смутился и очень разозлился на себя за это. «Да что за ерунда? – негодовал он. – Даже двух слов при нем связать не могу!» Казалось, что Итачи вообще потерял к младшему какой-либо интерес. Саске украдкой взглянул на потолок, но ничего занимательного в нем не нашел. «Ну ведь не могло же мне все это присниться?!» Сглотнув, он решился задать мучивший его вопрос. - Ниисан… - робея, позвал он. Мальчик сказал это так тихо, что даже засомневался, прозвучало ли это вообще. В глубине души он надеялся, что брат его не услышал. Но надежды, разумеется, не оправдались. - Что? – безразличный голос Итачи заставил его чувствовать себя не в своей тарелке. «Он ведь прекрасно все понимает! – злость начала распространяться и на брата. – Просто не хочет мне помочь! Вот козел!» - Что ты здесь делаешь? – раздражение сделало тон грубее. Саске с досадой подумал, что совсем не это хотел спросить, тем более не таким тоном. Но поведение брата задело его, да и отступать уже было поздно. - Я здесь сплю, - Итачи приподнял одну бровь и повернулся к брату. В его глубоких черных глазах светилась насмешка. – У тебя есть другие варианты? - Это моя комната, придурок! – вспылил Саске, раздраженно вскакивая. Теперь он, сидя на кровати, возвышался над лежащим братом, что придало ему уверенности. – Ты ошибся дверью? - Я редко ошибаюсь вообще, и никогда не ошибаюсь в отношении тебя, - Итачи читал чувства брата, как раскрытую книгу. Смена его настроений забавляла старшего. Он прекрасно понимал, насколько его спокойствие бесит младшего, потому развлекался на полную катушку. - Какого хрена тебя принесло в мою комнату?! – Саске даже подпрыгнул от негодования. - Хорошо, я напомню тебе, - Итачи лежал, закинув руки за голову, и смотрел на брата. Вся его поза выражала расслабленность и утренняя лень. Саске не верил своим глазам. «И это он вчера обнимал меня, качал на руках?! Это действительно был мой бат?! Сейчас я просто не могу себе этого представить… Это же не человек, это просто заводная кукла…» Отсутствие банальных человеческих эмоций выводило мальчика из себя. Но в то же время он просто не мог отвести глаз от лица брата. Тонкие черты притягивали к себе. Грудь равномерно вздымалась и опускалась в такт размеренному дыханию. Саске смотрел на это, как на великое таинство. И к этому таинству хотелось прикоснуться, прижаться изо всех сил, почувствовать его ритм, слиться с ним, чтобы стать хоть чуть-чуть ближе… Мальчик даже не заметил, что стал дышать в одном темпе с братом. А Итачи, меж тем, продолжал: - Ты вчера устроил истерику без объяснения причин. А поскольку матери не было рядом, то твои слезки и сопли пришлось вытирать мне. Удовольствие, скажу тебе, ниже среднего. Микото носится с тобой, как с писаной торбой, а расхлебываю я! – Старший притворно тяжело вздохнул. – Поскольку ты не соизволил объяснить причины своей душевной травмы, мне пришлось следить, чтобы ты не вытворил какую-нибудь глупость. Мать не переживет, если что-нибудь случится с ее Саске. – Итачи лениво выгнулся, потягиваясь. Саске смотрел на него не мигая и почти не дыша. Только вот фраза «ее Саске» очень больно ударила. «Маменькин сынок… - с горечью подумал мальчик, - вот что ты думаешь обо мне, ниисан…» - Я ответил на твой вопрос? - Итачи… - Саске вздохнул, с трудом проглатывая застрявшие комом в горле слезы, - ты козел! Бровь старшего вновь удивленно-насмешливо изогнулась. Он приподнялся на локте и посмотрел на Саске, а затем свободной рукой резко притянул его к себе. Склонившись к самому уху напрягшегося брата, Итачи спросил, обжигая его шепотом: - Ты действительно так считаешь, маленький брат? – Саске сидел совершенно ошарашенный. «Он играет со мной! – С детской обидой подумал мальчик и закусил губу. – Я никогда не могу понять, что он сделает в следующий момент!» А Итачи уже встал с постели и потянулся, хрустя суставами. - Я в душ, - объявил он как ни в чем не бывало. – Ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоим? – И, не дожидаясь ответа, он двинулся к двери душа. - А я где буду мыться?! – крикнул Саске, вскакивая с кровати. Итачи остановился на полпути, повернулся к брату и, внимательно посмотрев в его разгневанное лицо, произнес абсолютно невозмутимым тоном: - Ты можешь составить мне компанию. Ты, помнится, уже пытался это сделать. Не вижу повода тебе отказывать. Саске, окончательно обалдевший от такого поворота событий, плюхнулся обратно, а Итачи скрылся в дверях ванной. А еще младшему Учихе показалось, что он опять слышит странный смех брата… Хотя смех для Итачи был вообще довольно странным явлением. Выругавшись, Саске уселся за стол и попытался сосредоточиться на какой-то книге. Иногда у него даже получалось понять прочитанное предложение, но стоило только Итачи чем-нибудь грюкнуть, как он снова отвлекался, терял нить повествования и начинал думать о брате. Саске видел свои мысли как будто со стороны, чувствовал себя так, словно подглядывает за неосторожными любовниками: вроде стыдно и нужно поскорее уйти, и уже не оторваться. Примерно такое у него было состояние, когда он представлял, как бы он вошел к Итачи в душ, как бы прижался к его мокрому теплому телу, как бы намазывал шампунь на его длинные волосы, а потом бы взбивал его в пену, массируя пальцами кожу… Его страшно бесили эти «бы». Хотелось, чтобы все так и было на самом деле, без всяких условностей, правил и ограничений. Но его воспитывали строго, поэтому мальчику было не по себе оттого, как он думает о брате. Фукагу иногда, когда проявлял к сыну внимание, говорил, что в этой единственной жизни надо попробовать все, что не выходит за рамки благоразумия. Итачи обычно фыркал, отвечая, что если жить в этих рамках, то никогда не узнаешь жизни. Потом между отцом и старшим завязывался долгий спор на эту тему, и про маленького Саске все забывали. Поэтому мальчик так и не смог что-то определить для себя. Теперь младший мучительно решал, выходит ли его странная тяга к брату за рамки того, что можно пробовать или нет. Спросить ему было не у кого, кроме брата, к которому он почел за лучшее пока не приближаться. Звук открывающейся двери заставил его вздрогнуть. Саске скосил глаза и увидел брата, покидающего его комнату в одном полотенце. Мальчик вернулся к книге, благодаря бога, что старший ушел. Упрямые буквы абсолютно не хотели читаться. Промучившись над книгой еще полчаса, Саске тоже решил принять душ. Он включил воду и закрыл дверь. В ванной до сих пор было очень влажно после мытья Итачи. Саске протер запотевшее зеркало и посмотрел в свое искаженное водой отражение. Минут пять он медитировал таким образом, силясь понять, что же в нем так изменилось, что стали появляться настолько извращенные желания. Убедившись, что изучение собственной физиономии ничем ему не поможет, Саске стащил с себя футболку и шорты. Он покрутил головой в поисках полотенца, чтобы положить его поближе, и вспомнил, что его утащил брат. Вздохнув, Саске с выражением вселенской скорби на лице направился к выходу из ванной. У двери он остановился и снова посмотрел на себя в зеркало. За пару мгновений бесстрастное стекло отразило массу эмоций и напряженную умственную работу, результатом которой стало одевание шортов обратно. После этого, тяжело вздохнув еще раз для приличия, Саске направился в комнату брата. «Надеюсь, что он уже оделся», - угрюмо подумал младший Учиха, стуча в дверь соседней комнаты. - Да, - Итачи слегка удивился, увидев на пороге полураздетого брата. Вязкие горячие волны незамедлительно стали распространяться по его телу. Дыхание сбилось, и восстановить его удалось с большим трудом. «Но меня что, провоцирует? Или вообще ничего не понимает? Глупый маленький брат!» Тем не менее, лицо старшего осталось невозмутимым, а глубокие черные глаза смотрели на вошедшего с легким напускным раздражением. Итачи сидел на полу у кровати, подогнув под себя ногу. Рядом с ним лежали несколько свитков, от изучения которых его оторвали. Волосы были еще мокрыми, они так и просили прикоснуться к ним своим влажным блеском. Руки мальчика сжались в кулаки. Итачи смотрел на него и ждал. - Эээ… ниисан… - Саске набрал в грудь побольше воздуха и выпалил на одном дыхании: - Ты унес мое полотенце, можно я его заберу? - Забирай, - Итачи поудобнее облокотился на кровать, - я забыл тебе его занести. «И слава богу, - подумал Саске, - что ты не пришел ко мне еще раз!» Младший снял полотенце со стула. Оно было таким мокрым, словно Итачи прямо в нем и мылся. Мальчик прошиб пот, когда он вспомнил, что брат заворачивался в него. - Если оно еще мокрое, Саске, то ты можешь взять мое, - Итачи видел замешательство мальчика. «Как же легко вывести тебя из равновесия, братишка, - думал старший, наблюдая за ним. – Все твои чувства как на ладони. Я могу заставить тебя испытывать что угодно, не прилагая к этому никаких усилий. Чем же ты притягиваешь меня? Этим? Я могу наблюдать за тобой часами…» Итачи старался не пропускать ни единого его движения, вздоха, жеста, взмаха ресниц. Он прикасался к младшему взглядом, не давая воли рукам. А если бы можно было… хоть один поцелуй… просто легкое касание его губ. Неужели ему не понравится?! Неужели он сможет противиться этому наслаждению? Сможет ли он оттолкнуть его и сказать: «Нет»? Разве сможет, если его сердце начинает бешено колотиться при одном его, Итачи, прикосновении? Если… - Да, я, пожалуй, возьму твое, - Саске слегка успокоился, видя, что брат не делает никаких поползновений в его сторону. Но облегчение тут же смешалось с легким разочарованием. Хотелось, чтобы… «Хватит! – оборвал себя мальчик. – Иди бери полотенце и беги отсюда. У брата семь пятниц на неделе!» Он оставил свое полотенце на спинке стула и взял братово. Когда он уже почти вышел, внимание его снова привлекли лежащие у ног старшего свитки. Саске вернулся и робко остановился перед братом. - Ниисан… - «Да почему он не уходит, черт возьми?!» Итачи удивленно поднял голову. – Что это за свитки? - Кое-что по гензюцу, - ответил старший, - Я хотел потренироваться вечером… Эта фраза была тщательно выверена. Нужно было сказать это небрежно, чуть лениво, но в тоже время дать понять важность этого занятия. Сказать так, чтобы… - Я тоже хочу! – вопль вырвался у Саске быстрее, чем он успел подумать, стоит ли вообще что-то говорить. «Да, именно так и надо было сказать», - мимоходом ответил Итачи. – Ты обещал мне показать гензюцу кучу раз! Я даже не говорю про банальные тренировки с сюрикенами, в которых ты никак не соберешься мне помочь! – Саске превратился в обиженного ребенка, у которого эмоции моментально отключают мозги. Потому что если бы он хоть немного подумал, то постарался бы не пересекаться с братом больше, чем это необходимо. Не то, чтобы что-то у него просить! – У тебя постоянно находятся отговорки! Ты вечно занят настолько, что не можешь уделить мне пару часов времени! Что ты сейчас такое важное делаешь?! У тебя опять сверхсекретная миссия?! Типа той, про которую ты рассказывал отцу, когда бегал к своим дружкам?! – Обида и боль прорвали плотину многолетнего молчания. Саске уже не мог остановиться. – Тебе совсем на меня плевать! – голос дрогнул, когда мальчик, наконец, высказал то, что не давало ему покоя столько времени. Теперь он не думал ни о чем, кроме своего одиночества в кругу семьи… На глаза наворачивались злые слезы, но Саске даже не замечал их. – Как бы я ни старался, что бы я не делал, вам все равно! Я только игрушка, чтобы маме не было скучно, когда вас нет дома! Я вам не нужен! Тебе всегда было на меня плевать! Отчаяние и боль в голове младшего задели Итачи за живое. «Глупый маленький брат, - с горечью и нежностью подумал он, - если бы ты знал, насколько ты не прав». По щекам Саске катились слезы. Он ненавидел себя за эту слабость и пытался остановить их. Но соленая влага от этих усилий текла струилась еще сильнее. Младший уже десять раз пожалел, что вообще пришел в эту комнату. Сейчас брат, как обычно, выставит его за дверь, и тогда… Что тогда будет, мальчик не хотел представлять. Казалось, что тогда все кончится, что он не сможет больше так жить. Но вместо этого он почувствовал, как пальцы Итачи сжили его руку. Старший взял его за запястье и потянул вниз, заставляя опуститься рядом с собой. Потом он взял его на руки и усадил к себе на колени. Мальчик не сопротивлялся. Обида, годами копившаяся внутри и заполнившая все его существо, слезами вытекала наружу, оставляя внутри звенящую пустоту, которую нечем было заполнить. Он чувствовал, что Итачи обнял его, прижимая к груди. Поддавшись внезапному порыву, Саске обеими руками крепко обхватил его шею и разрыдался в голос. Итачи прижимал к себе содрогающееся от плача тело, от слез моментально намокла футболка, но это его мало заботило. Старший был удивлен. Он не ожидал ничего подобного. «Значит, вот как, - думал он, гладя брата ладонью по обнаженной спине, - недостаток любви и внимания… Неужели это так сильно задевало тебя, маленький брат? Я попробую все исправить…» Не прекращая гладить Саске по спине, как котенка, Итачи начал говорить. Тихо, едва слышно. Надо было постараться, чтобы услышать. Очень сильно постараться. - Глупый мальчишка. Мне не плевать на тебя. Вовсе не плевать. – Рыдания непроизвольно затихли. Саске замер, вслушиваясь. Он должен был услышать. Разве не этого он хотел так долго? – Ты всегда был важен для меня, мой маленький брат. – Глаза Итачи были закрыты, а мозг лихорадочно работал: нужно было не сказать лишнего и не сорваться, потеряв голову от близости хрупкого тела. – Важнее всех остальных. Вытри слезы, Саске. Разве для этого я так долго учил тебя быть мужчиной, чтобы ты сейчас рыдал, как девчонка? – Саске сглотнул и постарался отодвинуться, чтобы посмотреть на брата, но тот не позволил, толкнув его обратно к своей груди. Мальчик не хотел спорить. Он не верил своим ушам. Неужели это правда? Он для брата важнее всех остальных? Разве это возможно? -Ты учил меня? – между всхлипами спросил младший Учиха. Он все еще обнимал брата, а лицом зарылся в слегка влажные волосы, которые пахли его, Саске, шампунем. Пряный аромат прогонял страхи и снимал напряжение. Или может ему так хорошо потому, что брат не прогоняет его? - Шиноби не должен проявлять эмоций, Саске. Я думал, что если не буду баловать тебя, то ты станешь самостоятельнее и сильнее. Наверное, я перегнул палку… Прости, братишка. – Итачи запустил руку в его волосы и погладил по голове. Он чувствовал, что здравый смысл скоро оставит его. Надо было заканчивать с этим. – Я не хотел сделать тебе больно. - Ниисан… - Саске так сильно прижался к нему, что стало трудно дышать. – Ниисан, я так люблю тебя! Итачи вздрогнул от этих слов. «Он похож на щенка, - вдруг подумал старший, - которого завели на забаву детям, а потом забыли о нем. А я погладил. И теперь он виляет хвостом и думает, что любит меня, хотя до моего прикосновения ему было безразлично мое существование. Разве это можно назвать любовью? – Итачи скривился. – Не думал, что это будет так меня задевать», - он с досадой чувствовал неприятный осадок внутри. - Я тоже, Саске, - но его голос уже изменился. Он отстранил мальчика и сказал: - Ты собирался в душ. Иди. Вечером я покажу тебе технику. Глаза Саске сияли, он не заметил в брате перемены. - Спасибо, ниисан! – он подскочил на ноги и схватил полотенце. Потом его лицо вдруг стало серьезным. Он протянул руку и порывисто провел брату по волосам. И тут же покраснел. У Итачи сегодня определенно был день удивлений. Он поднял глаза и даже позволил своим эмоциям мелькнуть в них. - Мне… было очень важно то, что ты сказал, ниисан…- голос предательски дрожал. – Я правда… я тебя… - Саске резко развернулся и выбежал из комнаты. «Хм… или я все же ошибся относительно него? – Итачи с наслаждением чувствовал, как неприятный осадок растворяется в нахлынувшем чувстве. – Щенок следил за каждым моим шагов, ожидая именно моей ласки? – На лице старшего Учихи заиграла довольная улыбка. – Чертовски приятно, оказывается, знать, что тебя любят!» Саске прибежал в комнату и закрылся в ванной. Он уселся на пол душевой кабины, обхватив колени руками. Горячие капли барабанили по его спине, плечам, макушке. Игриво стекали по нежной мальчишеской коже все ниже. Но тот не замечал их заигрываний. Младший был в смятении. Все произошло настолько неожиданно, что он окончательно растерялся. Молчать и страдать так долго, чтобы сегодня узнать, что брат его… любит? Ну, если не любит, то он хотя бы что-то значит для него. Сердце бешено колотилось, по телу то и дело пробегала нервная дрожь. Он боялся верить тому, что услышал. Что, если брат сказал все это только для того, чтобы успокоить его? Хотя… прежний Итачи скорее бы выпроводил его за дверь, чем стал утешать. Все изменилось: и старший брат, и он сам. «Неужели мы… - робкая призрачная надежда, детская мечта возрождалась в его душе. - … сможем быть… - он запнулся, не зная, как это назвать: «братьями»? «друзьями»? – вместе?» Он сильнее прижал колени к телу. Закрыл глаза. Последние события замелькали, как цветные осенние листья. Саске искал момент, который стал переломным. Это почему-то казалось очень важным. Если бы только понять, когда это случилось. Что все изменило? Почему это не произошло раньше? Неужели ему надо было столько мучиться, прежде чем услышать от брата эти слова? Но ответов, естественно, не было и не могло быть. Это словно пытаться поймать момент сна: сколько не пробуй, никогда не получится. Надо было просто принять все, как есть, что Саске и сделал с невероятным облегчением. Камень, тянувший его ко дну, рассыпался золотистым песком. Мальчику стало легко и спокойно. Но в тоже время он помним, как ему хотелось прикоснуться к брату. Он вспомнил о своей смелости и покраснел. «Что он теперь подумает обо мне? – переживал Саске, вставая на ноги. – Он и так называет меня извращенцем, а теперь… Он ведь даже удивился, когда прикоснулся к нему! А чтобы Итачи проявил эмоции, миру надо, по меньшей мере, покачнуться. – Саске усмехнулся, растирая шампунь в густых волосах. – Ну, тогда, по ходу, бояться нечего, ибо мир рухнул в тот момент, когда брат обнимал меня вчера в моей комнате». Мальчик выключил воду и замотался в полотенце. Братово. Снова внутри стало как-то странно. Но он не позволил себе думать в эту сторону. «Надо сосредоточиться на предстоящей тренировке!» Пошлость позорно капитулировала перед этим аспектом. Тренировка! С братом! Итачи Учихой! Лучшим в клане! Лучшим на свете! Саске был горд, что такую сложную технику ему покажет именно старший. Надо не ударить в грязь лицом! - И вообще! Хватит бездельничать! – громко сказал Саске сам себе грозным голосом. – Надо посвятить день занятиям! Но его решительность была безжалостно перечеркнута возмущенным воплем пустого желудка. - Да, - смущенно пробормотал мальчик, хватаясь за живот, - сначала надо поесть… Младший быстро оделся, вытер волосы, которые теперь торчали в разные стороны. Выскочив из комнаты, он понесся по лестнице, выбивая пятками замысловатую дробь по ступеням. Энергия била ключом. Мир стал приветливым, а жизнь – прекрасной, как никогда. Саске любил сейчас всех оптом и каждого в розницу. Даже Сакура с ее вечным «Саске-кун!» казалась не такой противной, как обычно. Рванув ручку холодильника, мальчик несколько скис, ибо из провизии там были только крошечный кусочек сыра, стаканчик йогурта и сиротливое яблоко. «Ну прям обожраться!» - Саске расстроено захлопнул дверцу, и ни в чем не виноватый холодильник обиженно задребезжал. Но, воистину, сегодня был чудесный день, ибо младший, заглянув в шкаф, обнаружил в нем кучу коробок с лапшой быстрого приготовления. «Дрянь, конечно, но сойдет!» - он схватил одну из многочисленных упаковок и поставил греться чайник. Потом сел за стол и с умным видом начал изучать состав лапши. Ничего не понял и еще раз укрепился в мысли, что эта гадость содержит всю таблицу Менделеева. «Как только Наруто может ее любить?» Вопрос был риторический. Саске скривился, но желудок снова издал нечленораздельное урчание, и мальчику пришлось признать, что лапша – не самый плохой вариант. При отсутствии других вариантов. Выключив чайник до того, как тот завопит на весь дом, Саске заварил блюдо и принялся уплетать его за обе щеки. Все его существо наполнило чувство того, как желудок отклеивается от позвоночника. Нет ощущения превосходней и наслаждения изысканней. Доев, Саске мысленно воздал хвалу тому гениальному человеку, который придумал одноразовую посуду, и выбросил тарелку. Потянувшись, он решительно направился в сад, где была оборудована небольшая площадка для тренировок. «Начнем с сюрикенов!»
4 Итачи отложил свитки и вышел на балкон. Уже было довольно жарко. Солнце было уже не в зените, но абсолютно не собиралось опускаться к линии горизонта. Старший Учиха не любил его. Слепящие горячие лучи никогда не доставляли ему удовольствия. Ему по душе больше был дождь, когда небо затянуто тучами, или ночь, на худой конец, когда раскаленный диск издевается над другим полушарием планеты. Было очень душно, и Итачи десять раз проклял Дейдару, который хотел с ним встретиться именно сегодня. Белая глиняная фигурка сидела на подоконнике и чистила перья. "Опять эти дурацкие игрушки, - пронеслось в голове юноши. – И вообще, они решили все по очереди со мной встретиться?" – с все нарастающим раздражением Учиха тихо выбирался из дома. Краем уха он слышал звон кунаев, вонзающихся в мишени: маленький брат тренируется. «Вечером, - эта мысль немного усмирила его гнев, - сегодня вечером. – Он улыбнулся, чувствуя азарт и легкое возбуждение. – Я постараюсь компенсировать тебе недостаток внимания, Саске». Встреча была назначена все в той же беседке. Когда Итачи приблизился, то сразу увидел черный плащ Дейдары. - Опаздываешь, Учиха, - весело заметил он, когда Итачи подошел. - Родители оставили меня смотреть за маленьким братом, - небрежно бросил он, садясь напротив блондина. – Как смог. - А что руку для приветствия не подаем? – Дейдара явно пребывал в хорошем настроении. Из широкого рукава плаща показалась ладонь с улыбающимся ртом. - Знаю я твои руки, - отмахнулся Итачи. – Зачем я был тебе нужен так срочно? - Пришли двое: Сасори и Кисаме… - Их приняли? – перебил Итачи. - Да! Учиха, заткнись и слушай! – Дейдара не любил, когда его прерывали. – Они прошли испытание, теперь они члены организации. Я возвращался с задания, когда Кисаме попросил меня тебя… - блондин хитро подмигнул старшему, - хм… поторопить. Он уже всех достал рассуждениями на тему: почему же Учихи до сих пор нет. Еще чуть-чуть, и Лидер-сама прикажет его прибить. – Дейдара хихикал, лукаво глядя на Итачи. – Кажется, он к тебе очень неравнодушен. - Это глубоко его проблема, - безразлично ответил Учиха. – То есть, ты хочешь сказать, что вытащил меня из дома только ради того, чтобы передать, что этот ненормальный никак не дождется моего прихода?! – «Воистину, я сегодня наудивлялся на всю оставшуюся жизнь!» - возмущению Итачи не было предела. - Нет, - Дейдара безмятежно пожал плечами, - мы ведь так давно не виделись! - Да, года два точно, - согласился старший Учиха. - Ну, тогда я думаю, что официальная часть закончена? - А есть еще неофициальная? – спросил Итачи. От этого взбалмошного террориста можно было ожидать чего угодно. - А поболтать? – удивленно и слегка обиженно протянул Дейдара. – У меня куча интересных историй! Итачи облегченно вздохнул и улыбнулся. - Давай свои истории, - он уселся поудобнее и посмотрел на ненавистное солнце, прикидывая, сколько может быть времени. Он прекрасно знал, на что идет, согласившись «поболтать» с Дейдарой. «Возвращаться придется уже в сумерках», - с легким неудовольствием заметил он. Но отступать было уже поздно. – Мне тоже есть, что тебе рассказать. Напряженность спала. В беседке потек эмоциональный (со стороны Дейдары, разумеется) разговор. Основным, что вынес бы из него непосвященный человек, было «БАХ!!!» и что-то про искусство. Итачи расслабился, слушая рассказ сообщника по прошлым безобразиям. Когда начало смеркаться, молодые люди распрощались. Дейдара в своем плаще с красными облаками быстро скрылся в сгущающейся тьме. А Итачи поспешил домой. Им овладело сладостное предвкушение. «Саске…» Вышеупомянутый стоял на пороге дома с недовольной физиономией, очевидно, высматривая его. Итачи запер калитку и направился к нему. - Где ты был?! – буря негодования обрушилась на него в лице Саске. Надо сказать, что это не произвело на старшего никакого эффекта. - Это допрос? – спокойно осведомился он, отодвигая брата с дороги и попутно потрепав его по волосам. Так и хотелось задержать руку подольше в его темных мягких прядях, но Итачи одернул себя. Нельзя. Не сейчас. Потерпи еще немного. Пальцы послушно оставили волосы мальчика в покое. Саске топал вслед за ним и обиженно сопел. - Ниисан! Ты же обещал мне! – ныл младший, дергая брата за футболку. Вдруг Итачи остановился. Саске испуганно отпрянул – так быстро лицо старшего оказалось напротив его собственного. Пока он в недоумении хлопал ресницами, Итачи рассматривал его. Ему не нужно было никакого Шарингана, чтобы запомнить каждую черточку удивленного мальчишеского лица. Смена эмоций, которые брат совершенно не умел контролировать, доставляла старшему удовольствие. «Ждал меня, - подумал он, лаская взглядом кожу мальчика. Внимательные глаза заметили малейшие изменения: тоненькая кровавая ссадина на щеке и пыльные полосы вокруг. Порезался и растер кровь по лицу грязными руками. – Весь день тренировался и ждал моего прихода, - усмехнулся, еле-еле, уголками губ. – Ты мой, Саске. Хоть еще и не знаешь об этом, но ты уже мой». - Я разве сказал, что не буду показывать? – спросил старший, глядя на мальчика в упор. - Но… - Саске оторопел от такой реакции. Обычно, если брат вообще приходил домой, то это было поздно и никаких действий от него добиться не удавалось. Он запирался в комнате и не появлялся до утра. - Если ты перестанешь ныть и дашь мне умыться, что, кстати, тебе тоже не мешало бы сделать, то я выполню свое обещание! - Ниисан! – счастливо взвизгнул Саске и порывисто повис у Итачи на шее. «Да что за день сегодня такой ненормальный?!» - в сотый раз спрашивал себя старший Учиха. - О, Боги, Саске! – он не без труда отлепил от себя брата, хотя хотелось ему совсем другого. «Игра еще не началась!» - напомнил он себе. – Ну что за детский сад? Иди умойся и жди меня на площадке для тренировок. Я скоро приду. Саске обрадовано кивнул и выскочил из дома. А Итачи направился в свою комнату. Ему нужно было добиться абсолютного контроля эмоций. Техника могла сорваться из-за любой мелочи. Мангекю Шаринган появился у него совсем недавно, поэтому мастерство еще только предстояло оттачивать. Он шел тренироваться на родном брате. «Родителей хватил бы инфаркт, если бы они знали, с кем оставили любимого сына». - Черт, - Итачи осознал, что снова отвлекся. Зайдя в ванную, он плеснул себя в лицо пригоршню холодной воды. Это нехитрое действо помогло на удивление быстро. Все эмоции и чувства остались за какой-то чертой. Старший Учиха словно превратился в сосуд для чакры. Именно в таком состоянии он спрыгнул с балкона и стремительно направился к маячащему за деревьями брату. «Сейчас!» - Итачи-ниисан… - Саске повернулся к нему и изумленно застыл. Что-то испугало его в выражении лица старшего. Он брата веяло силой, мальчик отчетливо чувствовал высокую концентрацию чакры. Алые глаза Итачи смотрели на него, в него, сквозь него… Казалось, что брат видит все сразу. Мальчик с ужасом заметил, как черные запятые Шарингана пришли в движение. Они стремительно сливались, образуя… «Этого не может быть! – разум отказывался верить увиденному. – Это же…» - Мангекю Шаринган! – четко произнес старший, и мир с его яркими красками перестал существовать. Последнее, что увидел Саске, прежде чем рухнул во тьму, это были чужие незнакомые глаза брата. Саске зажмурился, выждал некоторое время и снова открыл глаза. Постепенно он приспособился что-то различать в этой тьме и стал осматриваться. Слева и справа от него были две тонкие колонны. Или это такие столбы? От них тянулись какие-то темные жгуты. Мальчик проследил за змеящимися по полу (земле?) полосками и с ужасом увидел, что они обвивают его руки и ноги. «Что это? – мозг лихорадочно работал, но пока были только вопросы. А ответы, по классике жанра, даже и не думали появляться. – Я что, привязан к этим столбам? Зачем? – Саске попробовал пошевелиться и понял, что жгуты (веревки?) не ограничивают его движений. Это еще больше озадачило его. – Если они позволяют мне двигаться, то зачем они вообще нужны? Что происходит, черт возьми?! Брат ведь показывает
16 февраля 2009 г. 20:54:47 [ 
